Искажённая страна чудес: Эпизод Хартслабьюла

Обычный поход в библиотеку оборачивается для Рэйна кошмаром. Он просто хотел сдать книгу, но вместо привычного зала с полками его поглощает тревожная, пульсирующая темнота. Воздух густеет, становится сладковатым и тягучим, как патока, а в ушах звучит навязчивый, сбивающий с толку шепот. Он падает сквозь хаос видений — искривлённые деревья с чёрными стволами, парящие в небе карточные домики, чьи-то широко раскрытые, полные ужаса глаза. Приземляется он отнюдь не в сказке. Это место похоже на изнанку знакомой всем истории: трава пожухлая и серая, небо отливает грязной медью, а от былого очарования не осталось и следа. Встречает его не весёлый Шляпник, а измождённый юноша с пустыми глазами, в котором с трудом угадывается Хартслабьюл. Он почти сломлен, пленён собственной жестокой версией Безумного Чаепития — вечным, бессмысленным банкетом, где гости-марионетки в страхе замирают при малейшем его капризе. Его безумие не игриво, а ядовито; это тихая, разъедающая душу истерика.

Рэйн, сам того не желая, становится единственным лучом в этом царстве тьмы. Он не обладает магией или силой, лишь упрямством и странным для этих мест состраданием. Он отказывается играть по навязанным правилам, не боится говорить с Хартслабьюлом прямо, без подобострастия и страха. Вместо того чтобы подчиняться абсурду, он задаёт простые, человеческие вопросы. «Зачем всё это? Тебе разве не больно?» Эти слова, как капли воды, точат камень его отчаяния. Между ними возникает хрупкая, почти невероятная связь. Рэйн медленно, шаг за шагом, распутывает клубок чужой боли, видя за маской тирана одинокого, запутавшегося мальчика. Он не пытается его победить. Он пытается до него достучаться. И в этом тихом, отчаянном диалоге двух чужих миров рождается нечто новое — слабая, но настоящая надежда на то, что даже самое искажённое сердце можно исцелить, если кто-то окажется рядом и протянет руку.